Посвящается Снегирю.

Мой дед по матери никогда не рассказывал мне про войну. Не знаю почему, ведь он служил в артиллерии, о которой я знал с малолетства лишь то, что она была "богом войны". И в моём детском воображении дед всегда рисовался мне не меньше, чем "царём полей" или каким-нибудь полубогом. Когда я чуть подрос и поумнел, я всё-таки расспросил бабушку о причине молчания деда о своих подвигах. Её рассказ был долгим, но лишь после него мне стало не жалко об отсутствии в моей жизни дедовских баек, а вот гордости за него прибавилось немерено. 
Всю войну мой дед Иван прослужил гвардейским артиллеристом в чине лейтенанта, выпустившись из артучилища ещё до войны, получил впоследствии орден Боевого Красного Знамени, Отечественной Войны третьей степени и медаль "За Отвагу". Но никакие из этих наград не расскажут про то, что он пережил на Курской Дуге. Тогда он потерял всех сразу. Весь свой расчёт, своих друзей; вся рота и полк, в котором он служил, погибли в результате очередной ошибки командования. Так в один день мой дед стал сиротой. Раненный осколками после ураганного минометно-артилерийского обстрела - в ногу и руку одновременно, он лишь чудом был спасён экипажем вовремя подошедшей тридцатьчетвёрки. Два месяца медсанбата пролетели как страшный сон среди сотен таких же бедолаг, которым повезло ещё меньше, и вот дед снова был откомандирован в новую артиллерийскую роту. 
Всё повторилось при форсировании Вислы: погиб очередной по сводкам Совинформбюро полк. Уцелел только дед Иван. В то время это было обычным делом, ведь людей не считали, но каждый выживший принимал это по разному. 
Дед принял это на свой счёт, и в третьей своей роте, уже в самом конце войны, он не потерял ни одного своего бойца, он берёг всех как своих детей, дошёл до Берлина, выжив в жесточайших схватках в столице третьего рейха и вернув все долги Судьбе и себе.
Деда давно уже нет, военные травмы и контузии сделали своё чёрное дело, и теперь уже мне снятся: минометный шквальный сорок третьего года, въевшийся в кожу запах пороха, разорванные тела моих мёртвых товарищей, которых я не сумел спасти ни в первый, ни во второй раз. Но я всё исправлю. Когда-нибудь.

Издание второе, дополненное.